Митрополит КИРИЛЛ: «Бог дал свободу и нравственность» (Журнал «Стратегия России», № 8, 2006)

13 июля 2006 года редакцией журнала «Стратегия России» был оранизован и проведен «круглый стол», посвященный проблеме взаимоотношений России и Запада.

В обсуждении приняли участие генеральный директор «Центра политических технологий» И.Бунин, депутат Государственной Думы К.Затулин, председатель Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл, член исполкома «Горбачев-фонда» В.Кувалдин, директор «Русского дома» в Вашингтоне Э.Лозанский, председатель Комиссии Общественной палаты при Президенте России по вопросам глобализма А.Мигранян, заместитель директора Института Европы РАН М.Носов, директор Института стратегических оценок С.Ознобищев, генеральный директор «Агентства политических и экономических коммуникаций» С.Орлов, председатель Комиссии Общественной палаты при Президенте России по соцразвитию А.Очирова, президент «Фонда эффективной политики» Г.Павловский, председатель Мосгордумы В.Платонов, президент Телеакадемии В.Познер, президент Торгово-Промышленной палаты России Е.Примаков, председатель Комиссии Общественной палаты при Президенте России по вопросам толерантности В.Тишков.

В августовском номере за 2006 год журнал «Стратегия России» публикует материалы состоявшейся дискуссии.

Ниже приводится выступление митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла, председателя Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата, на заседании «круглого стола» в журнале «Стратегия России».

Сегодня мы наблюдаем, как традиционные нравственные ценности целенаправленно и планомерно вымываются из сознания нашего народа, из личной жизни человека и общественного бытия современной России.

Для Ю.М.Лужкова и московского правительства каплей, переполнившей чашу терпения, стала история с планировавшимся проведением гей-парада в сердце российской столицы. Что касается Русской Церкви, то ее тревога и озабоченность в связи с моральным состоянием общества восходят к концу 1990-х годов, к тому периоду, когда на тему прав, свобод и нравственной ответственности кроме нее, к сожалению, в России никто больше не говорил. Но и в рамках участия в некоторых международных форумах, межрелигиозных встречах, межцерковных диалогах мы также столкнулись с отчетливой тенденцией не только благосклонного приятия, но и едва ли не силового навязывания остальному миру так называемой гей-культуры. Таковы практические последствия ныне утверждающихся во всем мире императивов эпохи постмодерна с ее отрицанием объективной истины и абсолютной нравственности.

Ведь если всеобъемлющей, универсальной и абсолютной истины не существует в качестве объективной реальности нашего бытия, то все духовные и культурные ценности человечества, включая нравственные, утрачивают свое фундаментальное значение для рода людского, становятся частным случаем и сугубо индивидуальным выбором. Иными словами, если понятие нравственности становится субъективным и относительным, то это означает, что ее в данном случае не существует вовсе. Потому что постмодернистская идеология принципиального отказа от иерархии и структуры ценностей, утверждение равного достоинства за всеми существующими и возможными мировоззренческими предпочтениями уничтожает представление о норме. Мы хорошо знаем, к чему приводит подобный аксиологический релятивизм. Когда в одном месте провозглашали: «Хорошо то, что хорошо для рабочего класса», а в другом заявляли: «Хорошо то, что хорошо для великой Германии», — то это означало разрушение самой сути нравственности.

Становящееся все более употребительным применение принципа относительности к сфере нравственной жизни человека и общества заставило Русскую Православную Церковь задуматься о философии прав и свобод человека в современном мире.

В 1999-2000 годах мною были опубликованы в «Независимой газете» две статьи: «Обстоятельства нового времени (Либерализм, традиционализм и моральные ценности объединяющейся Европы)» и «Норма веры как норма жизни (Проблема соотношения между традиционными и либеральными ценностями в выборе личности и общества)», — вызвавшие, к сожалению, весьма невразумительную реакцию со стороны приверженцев неолиберального мышления.

Процесс освоения волновавшей меня проблематики получил сильный импульс в дни работы Х Всемирного Русского Народного Собора в апреле нынешнего года, когда была принята «Декларация о правах и достоинстве человека», сопрягающая две величайшие ценности, два величайших дара, которыми Бог благословил человека, — свободу и нравственность.

Когда нам говорят, что нравственность не имеет абсолютного характера и императивного значения, пытаясь порой опираться при этом на марксистский тезис о бытии, определяющем сознание, когда само понятие нравственности ставят в зависимость от социально-политического, идеологического, национального, классового, религиозного или иного контекста, то совершают величайшую методологическую ошибку.

Что роднит образы положительных героев всех без исключения национальных литератур? Почему даже в самом посредственном американском боевике зрителя в конце обязательно ожидает классический «хэппи энд» как торжество правды и справедливости? Потому что в представлении всех людей во всех уголках земли положительный герой обладает одними и теми же чертами нравственной личности. Потому что человеческая природа предрасположена к различению между добром и злом, и она всегда на стороне добра. А это означает, что нравственность объективна, универсальна и не зависит от привходящих обстоятельств и контекстов. Невозможно представить себе в качестве положительного героя убийцу, насильника, грабителя, казнокрада, педофила. Слава Богу, пока еще это так. Но очень скоро станет возможным, если идеология постмодерна утвердится в нашей жизни. Ведь если объективной нравственной истины нет, то все позволено. Можно и так перефразировать великого Достоевского.

А теперь перейдем к вопросу о нравственных ценностях в аспекте наших отношений с западным миром. Сейчас Запад к нам плохо относится, потому что мы набираем силу. В 1990-е годы Запад к нам плохо относился, потому что мы были слабыми. С великой болью я читал статьи в западных газетах, где расписывались русские ужасы — проституция, коррупция, организованная преступность, безысходная нищета, торговля оружием, наркотиками, радиоактивными веществами. Таким был образ нашей страны, создававшийся западными СМИ. Казалось бы, не стало Советского Союза, а новая Россия слаба и несамостоятельна, и это должно быть выгодно ее бывшим конкурентам в геополитической игре. Но в этой драматичной ситуации Западу оказались не свойственны ни уважение к поверженному сопернику, ни великодушие, ни терпимость. Россия тяжко переносила новые для нее социально-политические недуги переходного периода, которых в основном не знал СССР. И когда Запад обвинял нас в это время во всех смертных грехах, хотелось на весь мир крикнуть: «А разве нет здесь и вашей вины? Ведь мы-то стали такими в том числе и с вашей помощью!»

Многие на Западе традиционно склонны видеть в России центр силы, который в зависимости от конкретных исторических обстоятельств может быть для них более враждебным, менее враждебным, но никогда – по-настоящему близким, соприродным.

Одна высокопоставленная дама в Соединенных Штатах (это было еще до Кондолизы Райс), говоря об отношениях США к России, как-то сделала поразительное по точности и цинизму признание: мир во всем мире наступит тогда, когда мы сменим ваш цивилизационный код. Из этих слов можно сделать по меньшей мере два вывода: «мир во всем мире» надо понимать как Pax Americana, и он станет возможным только в том случае, если русской цивилизации «помогут» утратить ее идентичность и сойти с исторической арены. Но в этом случае уже не пришлось бы говорить ни о России, ни о русском народе: мы стали бы другой страной с другим населением.

Нужен серьезный разговор с Западом по аксиологической проблематике, о ценностях индивидуального и общественного существования. Пора заканчивать с дипломатией недорослей во взрослой компании, когда мы постоянно в чем-то оправдывались, а представители России, как официальные, так и неформальные, считали своей большой победой на переговорах с Западом, если тот делал вид, будто всерьез принимает нашу наивную формулу «мы такие же, как вы».

Да, во многом такие же, но в чем-то — определенно нет.

Например, я лично сомневаюсь в абсолютном и повсеместном благе принципа многопартийности. Но одновременно не ставлю под сомнение то, что демократия является реальной ценностью и цивилизационным достоянием как средство и способ гармонизации личных и корпоративных интересов.

Однако для того, чтобы демократия действительно могла гармонизировать интересы людей, она должна учитывать культурные, религиозные и прочие исторические особенности народов и цивилизаций. Между тем сегодня Запад пытается заставить нас пройти по его стопам, повторить его опыт в демократическом устроении общества. Но, во-первых, этот исторический опыт так же уникален, как и любой другой. А во-вторых, слепо и некритически копируя чужие образцы, мы всегда будем оказываться в положении нерадивых учеников, давая тем самым возможность Западу на веки вечные оставаться нашим ментором и судьей. И все это только на основании того, что его собственный цивилизационный стандарт именно таков, а не иной?

Вообще говоря, что такое суд? Это обнаружение и провозглашение истины. Почему одним людям дается право судить других? Потому что суд основывается на законе, а закон является пусть и не вполне совершенной, но стремящейся к этому истиной, значимой для данного социума. Ни Америка, ни любая другая страна не имеют ни юридического, ни морального права судить другие государства, поскольку не владеют истиной во всей ее полноте. Все мы — только часть общего исторического процесса, неохватного нашим взглядом и непостижимого нашим разумом. Цель и внутренний смысл его скрыты от нас, и они будут оставаться таковыми до тех пор, пока Господь не призовет род людской на Свой Страшный суд. Исходя из этого, задачу отечественной дипломатии я вижу в том, чтобы усадить Запад за стол переговоров, где будет сказано: и вы, и мы, и остальной мир суть только составляющие единого процесса человеческой истории, и поэтому давайте беседовать на равных.

В какой системе ценностей должны реализовываться права и свободы? Нам твердят, следуя идеологическим установкам эпохи постмодерна, что сам человек должен определять, что хорошо, а что плохо. Не успел я закончить на Х Всемирном Русском Народном Соборе свой доклад о правах и свободах человека, а на радиостанции «Эхо Москвы» в полном соответствии с канонами советской контрпропаганды был организован информационный отпор высказанным идеям. Как это церковники смеют нас, либералов, учить морали! Они хотят сделать Православие господствующей идеологией, они претендуют на роль ЦК КПСС, они задушат нашу свободу своей духовной цензурой и прочий вздор… Было, между прочим, сказано и о том, что человек сам есть мера добра и зла. Как будто Православие утверждает противоположное! Конечно, сам человек, а кто же еще? Ты подходишь к двери и либо входишь в нее, либо закрываешь перед собой. Потому что за этой дверью — грех. Кто, кроме тебя, будет в этот момент решать – переступишь ты порог или удержишься от соблазна? Только ты сам – ни Церковь, ни ЦК КПСС, ни Совет директоров, ни общее собрание. Но человек, делающий выбор, должен принимать свое решение на основании какого-то критерия!

Поэтому мы говорим, что нравственная норма объективна, что она важнейший фактор реальности нашего бытия. Именно нравственное чувство является критерием нашего выбора и наших поступков. И поэтому если гомосексуализм с точки зрения нравственной нормы греховен, то Церковь осуждает грех, одновременно проявляя милосердие к грешнику. Не следует требовать тюремного заключения для таких грешников, но нельзя и позволять им устраивать демонстративные гей-парады, реабилитирующие грех в общественном сознании и вовлекающие в него невинные души. Ибо это означало бы наше общее согласие с нечестием и неправдой. Интерпретируемые таким образом права человека потенциально грозят коллапсом нашей цивилизации. И об этом мы должны открыто говорить с Западом.

Мировой саммит религиозных лидеров в Москве, предваривший санкт-петербургский политический саммит «Большой восьмерки», стал в том числе победой и тех идей, которые изложены в статье «Мы и Запад». В этом легко убедиться, ознакомившись с итоговым документом межрелигиозного форума. Правда, некоторые журналисты высказались о его резолюции достаточно снисходительно, оценив ее как набор общих фраз. Боюсь, что эти комментаторы оказались, что называется, не в теме. Полсотни первых лиц влиятельнейших религиозных общин мира, а всего около 300 религиозных представителей самого высокого уровня, впервые за всю историю собрались вместе в Москве, чтобы сформулировать свое отношение к демократии, к свободам и правам человека. И это отношение было полностью созвучно тому, о чем мы сегодня говорим.

Спросим себя, кого представляют известный философ Фукуяма и иные интеллектуалы, имена которых у всех на слуху? Абсолютное меньшинство населения нашей планеты. Но абсолютное большинство рода человеческого представляли мировые религиозные лидеры, собравшиеся в Москве.

Повторю еще раз: нам нужно освободиться от того, что сами американцы называют «комплексом лузера» — неудачника с его вечной обязанностью краснеть и оправдываться. Нам нужно пригласить Запад к содержательному и ответственному диалогу по проблеме ценностей, в результате которого мы могли бы, как мне представляется, инициировать в интересах всего мирового сообщества процесс гармонизации ныне существующих различных цивилизационных моделей. Эта задача видится мне архиважной в эпоху глобализации.