ЧТО ТАКОЕ СОЦИАЛЬНАЯ ДОКТРИНА ЦЕРКВИ? На вопросы “Независимой Газеты” отвечает митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл («Независимая Газета» от 9.08.2000) 

На вопросы “Независимой Газеты” отвечает митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл.
(«Независимая Газета» от 9.08.2000)

«Документом, который предстояло выработать, доселе не располагало не только русское, но и вселенское православие», — разъясняет председатель Синодальной рабочей группы по выработке проекта Концепции РПЦ по вопросам церковно-государственных отношений и проблемам современного общества митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл.

— Ваше Высокопреосвященство, на ближайшем Архиерейском Соборе предполагается принять социальную доктрину Русской Православной Церкви. Очевидно, что этот документ будет иметь историческое значение не только для Русской Церкви, но и для вселенского православия. Чем вызвана необходимость четкой формулировки позиции Церкви по различным проблемам современного общества?

— Необходимость принятия такого документа назрела давно, и поэтому Архиерейский Собор Русской Православной Церкви в декабре 1994 года признал необходимым выработать всеобъемлющую концепцию, которая отражала бы общецерковный взгляд на вопросы церковно-государственных отношений и проблемы современного общества в целом. Фактически речь идет о социальной доктрине нашей Церкви. В 1996 году решением Священного Синода в этих целях создана специальная рабочая группа во главе со мною.

Перед членами группы стояла весьма ответственная и многотрудная задача. Ибо документом, который предстояло выработать, доселе не располагало не только русское православие, но и вселенское православие в целом. Разумеется, по многим острым и актуальным проблемам современности существует вполне определенная позиция Церкви, базирующаяся на нормах Священного Писания и Священного Предания, однако и в этом случае имелась необходимость ее кодификации. А кроме того, к настоящему времени накопилось немало вопросов, которые пока не нашли адекватного отражения в официальной церковной позиции, да и не все ответы, уместные в прошлом, применимы сегодня. Да, по многим вопросам имеются труды отдельных православных богословов, пастырей, философов, ученых, но выражают они частное богословское мнение, а между тем сегодня, как никогда ранее, актуальна потребность народа Божия и всего общества в авторитетном соборном ответе Церкви на вызовы нового времени.

Естественно, что по всему комплексу социальных вопросов существуют диаметрально противоположные взгляды. Хорошо, если их носители способны мирно сосуществовать и вести взаимоуважительную дискуссию. Нередко бывает и так, что отдельный батюшка или мирянин, причем иногда совсем недавно пришедший в Церковь, начинает глаголать от лица всей Церкви, пребывая в непоколебимом убеждении, что всякий, кто думает иначе, — еретик. В действительности же оказывается, что Церковь по данному вопросу никогда не выносила определенных суждений или соглашалась с наличием разных точек зрения…

Нынешнее православие действительно нуждается в развитии собственной социальной доктрины — продуманной, обоснованной, укорененной в Священном Писании, Священном Предании и нашей богословской традиции. Эта доктрина должна стать практическим руководством для священников и мирян. А «внешним», то есть светскому обществу, она даст отчетливое представление о том, каково мнение Церкви по насущным проблемам современной жизни.

В настоящее время труды Синодальной рабочей группы близки к завершению, и мы надеемся, Богу содействующу, в скором времени представить готовый проект «Концепции Русской Православной Церкви по вопросам церковно-государственных отношений и проблемам современного общества в целом» вниманию Священного Синода, а затем — Юбилейного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви.

— Известно, что в инославных Церквах существуют отлаженные механизмы взаимодействия с обществом. Учитывался ли их опыт при разработке проекта социальной доктрины Русской Церкви?

— Конечно, при подготовке проекта доктрины наша рабочая группа не могла не учитывать опыт Православных Поместных Церквей, а также некоторых инославных Церквей. Необходимость обращения к совокупному христианскому опыту в этой сфере диктовалась и тем фактом, что проблемы, которые мы старались осветить в рамках социальной доктрины нашей Церкви, в силу чисто исторических причин значительно раньше стали актуальными для христиан вне России.

Разумеется, в положениях нашей доктрины нашла отражение и богатейшая история церковно-общественных отношений, в которой запечатлен двухтысячелетний опыт свидетельства Церковью Христовой евангельских истин перед лицом мира. Например, разделы «Церковь и государство», «Церковь и нация» не могли бы быть написаны без обращения к бесценному опыту христиан минувших веков.

— История человечества знает много типов государственного устройства. Существует ли в разрабатываемом документе различие в отношении к либерально-демократическим, монархическим и другим типам государства? В частности, в последнее время принято говорить, что монархия является единственным «православным» государственным строем. Затрагивается ли в проекте социальной доктрины этот вопрос?

— Отношение Церкви к форме властного устроения в светском обществе продолжает оставаться предметом дискуссий, иногда очень острых. Тем не менее мы не можем отдавать однозначное предпочтение какому-либо одному типу государственного устройства. Отношение к каждой социально-экономической формации должно определяться в свете конкретной исторической ситуации, ибо ни один из известных типов государства Церковь не может считать совершенным по богословским основаниям.
Отвечая на вторую часть вопроса, замечу, что мы не вправе забывать, что православная церковная традиция в прошлом включала в себя особое отношение к монархии как предпочтительной в силу ее богоданности форме государственного устройства. Сегодня одни рассматривают такое отношение едва ли не в качестве одного из догматов православной веры, другие же полагают, что оно было всецело обусловлено преходящими историческими обстоятельствами и никоим образом не может переноситься на почву современной политической реальности.

Поэтому серьезного обсуждения заслуживает вопрос о том, в какой степени и в какой форме возможно соотнесение исторического учения о симфонии царства и священства с государственным устройством Нового и Новейшего времени. Быть может, этот древний политический идеал все же имеет в своей основе доселе насущный принцип православного отношения к власти как к служению, покорному воле Божией? Как бы то ни было, хочу подчеркнуть, что речь ни в коем случае не может идти о политическом приспособленчестве, об адаптации нашего наследия к результатам очередных выборов или данным социологических опросов. Перед нами иная задача: раскрыть, как нормы Предания прилагаются к конкретным обстоятельствам современной жизни и как они могут, в свою очередь, стать ее нормами.

— Как в рассматриваемом документе формулируется отношение Церкви к различным политическим партиям и движениям? Отдается ли предпочтение тем из них, которые называют себя православными?

— С проблематикой взаимоотношений Церкви и государства, Церкви и общества, с участием Церкви и ее членов в политической жизни связан целый блок вопросов, ответы на которые призвана дать подготовленная социальная доктрина Русской Православной Церкви. На Архиерейском Соборе в 1992 году уже было заявлено, что «Цеpковь не связывает себя ни с каким общественным или госудаpственным стpоем, ни с какой политической силой». Архиерейский Собор 1994 года вновь подчеркнул твердость позиции о «непредпочтительности для Церкви какого-либо государственного строя, какой-либо из существующих политических доктрин». Сегодня, однако, необходимо раскрыть богословское, укорененное в Предании Церкви обоснование такой позиции, представить развернутый сравнительный анализ происхождения, природы, функций, целей Церкви и государства.

Церковь с особенным вниманием относится к создаваемым ныне в избытке православным партиям и общественно-политическим движениям. Не считаю, что церковное священноначалие должно каким бы то ни было образом сдерживать подобные инициативы. Ведь чада Церкви от рождения наделены свободой выбора и выражения своих убеждений, принятия решений и осуществления их в рамках соответствующей деятельности. В то же время убежден: миряне, участвующие в государственной или политической деятельности индивидуально или в рамках различных организаций, могут делать это при том условии, что не будут отождествлять свою политическую работу с позицией полноты Церкви или каких-либо церковных учреждений, равно как и выступать от их имени.

— Как в документе формулируется православное понимание принципа свободы совести?

— Сегодня много спорят о значении принципа свободы совести. Наша группа, при всем уважении к этому принципу, выразила сомнение в его укорененности в православной традиции, восходящей к апостольской истине. Идея свободы совести, оформившаяся как юридическое понятие в XVIII-XIX веках, становится одним из основополагающих принципов межчеловеческих отношений только после Первой мировой войны. Ныне этот принцип легитимизирован «Всеобщей декларацией прав человека», входит в состав конституций большинства государств. Повсеместное утверждение этого принципа есть свидетельство того, что в современном мире религия из «общего дела» превращается в «частное дело» человека. Сам по себе этот процесс свидетельствует о распаде системы духовных ценностей, потере устремленности к спасению большей части общества. Если первоначально государство возникло как инструмент утверждения в обществе божественного закона, то свобода совести окончательно превращает государство в исключительно земной институт, не связывающий себя религиозными обязательствами.

Итак, утверждение юридического принципа свободы совести свидетельствует о духовной деградации общества, о массовой апостасии и фактической индифферентности к делу Церкви и к победе над грехом. Однако этот же принцип свободы совести может быть полезен для выживания Церкви в безрелигиозном мире, ибо позволяет ей установить должный гражданский статус перед лицом секулярного государства, инаковерующих или неверующих слоев общества.

— Что такое в понимании Православной Церкви гражданское общество?

— В различных обществах и в разные эпохи всегда четко просматривалась грань, отделявшая членов общества друг от друга. Степень религиозности человеческого сообщества может быть мерилом, которое определяет сознание единства людей, целокупность мира. Личность в религиозно целостном обществе можно рассматривать в двух аспектах: как уникальную и единственную в своем роде, а потому не судимую другими людьми и как единую составляющую общественного тела и рассматриваемую в тесной связи с другими. Естественно, что болезнь одного органа приводит к недомоганию, а то и к гибели всего организма. История знает немало подобных примеров. В этом, втором случае каждый человек, совершивший беззаконие, должен быть судим обществом, которое в данном случае ему противостоит. Именно под прессом потребностей гражданского общества формируются человеческие законы. Однако когда человеческий закон совершенно отвергает абсолютную божественную норму, заменяя ее противоположной по значению, он перестает быть законом, становясь беззаконием.

Церковь, признавая ценность демократических институтов открытого общества для более справедливого устроения социального бытия, в то же время считает своим долгом настаивать на том, чтобы не только современная либерально-универсалистская доктрина, но и духовно-культурные и религиозные традиции народов учитывались при устроении общественной жизни, в первую очередь в тех ее областях, которые имеют отношение к личной, семейной и общественной нравственности.

— Отдает ли Православная Церковь предпочтение тем или иным формам собственности?

— Церковь признает многообразие форм собственности, ибо государственная, общественная, корпоративная, частная и смешанные формы собственности в разных странах получили различное укоренение в ходе исторического развития. Не думаю, что Церковь должна отдавать предпочтение какой-либо из этих форм. При каждой из них возможны как греховные явления — хищение, стяжательство, несправедливое распределение плодов труда, так и достойное, нравственно оправданное использование материальных благ.

Все большую значимость приобретает интеллектуальная собственность, объектами которой являются научные труды и изобретения, информационные технологии, художественные произведения и другие достижения творческой мысли. Церковь приветствует творческий труд, направленный на благо общества, и осуждает нарушение авторских прав на интеллектуальную собственность.

Неправедное завладение собственностью, ее передел с попранием законных прав прежних владельцев не могут получить церковного одобрения. Исключением может быть такое отторжение собственности на основе соответствующего закона, которое, будучи обусловлено интересами большинства людей, сопровождается справедливой компенсацией. Опыт отечественной истории показывает, что нарушение этих принципов неизбежно приводит к социальным потрясениям и страданиям людей.
Особой формой собственности является собственность религиозных организаций. Она может формироваться различными путями, однако существенный аспект ее морально-юридического восприятия состоит в представлении о добровольной жертве верующих людей.

— Что Православная Церковь понимает под термином «биоэтика» и какие вопросы в этой сфере являются первоочередными?

— Попробую осветить круг вопросов, которые мы включаем в понятие «биоэтика». Эти проблемы являются наиболее сложными для богословской интерпретации. Ведь новые биомедицинские технологии порой вызывают такие этические и правовые коллизии, о которых невозможно было бы помыслить во времена Вселенских Соборов. На подобные вопросы мы не найдем готовых ответов у святых отцов. Однако, опираясь на их богодухновенное наследие, мы призваны дать точный и определенный ответ современному человеку и обществу, сформулировав позицию Церкви. При этом не следует уподобляться тем, кто склонен относить на счет происков лукавого все вновь появившееся в нашей жизни, чего не было в прежние времена, равно как и тем, кто поклоняется идее, согласно которой все новое лучше предшествующего.

Перечислю лишь некоторые из вопросов, с которыми столкнулась Синодальная рабочая группа по выработке социальной доктрины Русской Православной Церкви. Каков статус человеческого эмбриона, с какого времени он должен считаться собственно человеком? Ведь у святых отцов были разные мнения по вопросу о сроках «одушевления» человеческого зародыша. Как оценить с православной точки зрения репродуктивные технологии, позволяющие преодолеть бесплодие? Должны ли мы провести разграничение между их разновидностями? Ведь одни из них предполагают различные манипуляции с эмбрионами, включая их уничтожение, а другие — нет. В какой момент человека надлежит считать умершим? Можно ли использовать для трансплантации его органы и ткани? Обязательно ли для этого заранее иметь согласие донора или Церковь готова признать принцип «презумпции согласия», закрепленный в нашем законодательстве? При каких условиях допустима пересадка органов (например, почки) от живого донора? Как относиться к донорству половых клеток? Диагностика болезней до рождения или «генетическая паспортизация» всех родившихся — благо это или зло? На каком основании нельзя клонировать человека? Как Церковь относится к генной терапии, к расшифровке генетического кода? Как интерпретировать проблему транссексуализма и как относиться к несчастным, хирургическим путем изменившим пол, в котором они были рождены? Возможно ли, наконец, крестить и венчать человека, о котором нельзя с определенностью сказать, является ли он рабом Божиим или рабой Божией?

Эти, да и многие иные вопросы, которые приходилось решать, — из категории «трудных», «неудобных». Но если мы откажемся отвечать на них, Церковь рискует оказаться в числе сил, утрачивающих нравственное влияние на жизнь народа. К нам, конечно, будут обращаться для совершения таинств и обрядов, но к нам все меньше станут приходить за советом в трудных жизненных ситуациях. И потому задача выработки всеобъемлющей, продуманной, богословски обоснованной концепции по всему комплексу вопросов, охватывающих различные аспекты существования человека, семьи, общества, государства и нации — веление и вызов нашего времени. Если мы говорим «нельзя», то должны объяснить фундаментальные причины; если мы соглашаемся — указать, чем обусловлено такое приятие. При этом мы призваны опираться на священные для нас нормы Предания, но делать это творчески, применяя их к реалиям современности.

— Как Православная Церковь понимает термин «репродуктивные права»? Каково в связи с этим ее отношение к абортам и к использованию средств контрацепции? Как Православная Церковь относится к представителям сексуальных меньшинств?

— Наша рабочая группа согласилась с критической оценкой идеологии так называемых репродуктивных прав. Искусственное оплодотворение жены половыми клетками мужа, которое происходит в контексте супружеских отношений, можно назвать не нарушающим целостности брачного союза. Однако этого нельзя сказать о манипуляциях с донорскими клетками третьей стороны. Мы рекомендуем отрицательно отнестись к так называемому «суррогатному материнству», экстракорпоральному оплодотворению. Клонирование человека сочтено недопустимым. Клонирование изолированных тканей и клеток, по нашему мнению, не является посягательством на достоинство личности, но нуждается в существенных ограничениях.

У нашей Церкви до сих пор нет ясной, недвусмысленной позиции по вопросу о контрацепции, о средствах предупреждения беременности, а ведь он практически затрагивает огромное число верующих. Между тем одни контрацептивы пресекают уже зачатую жизнь, другие предотвращают оплодотворение. Некоторые духовники любые средства контрацепции приравнивают к аборту.

Вопрос об абортах кажется очень простым. Учение Церкви в этой области выражено ясно. Церковь ни при каких обстоятельствах не может дать благословение на аборт. Но и тут есть свои нравственные коллизии. Как быть в случае, когда аборт связан с неизбежной смертью матери при продолжении беременности, особенно если у нее на руках еще несколько детей, о которых некому будет заботиться? Может ли такой случай, при сохранении неизменного отношения Церкви к аборту, быть основанием по крайней мере для неприменения всей тяжести канонических прещений или он ничем не отличается от других случаев с точки зрения применения норм церковной дисциплины? По этим вопросам у нас высказываются разные мнения, разные оценки звучали и на заседаниях рабочей группы. Можно, конечно, все трудные вопросы обойти молчанием. Но это понравилось бы разве что нашим недругам — как подтверждение их обвинений, будто Православная Церковь не способна к диалогу с современным человеком по волнующим его вопросам.

С состраданием относясь к людям, страдающим от своих греховных склонностей, Церковь не может не осуждать гомосексуализм и его пропаганду.

— Каким образом должны строиться взаимоотношения Церкви со средствами массовой информации?

— Через средства массовой информации во многом осуществляется нашествие псевдокультуры. В связи с этим некоторые верующие и священнослужители настроены крайне негативно по отношению к СМИ и принципиально отказываются от сотрудничества с ними. Но такая изоляционистская позиция на руку прежде всего врагам Церкви и препятствует осуществлению нашей миссии в обществе, не позволяет в полной мере донести слово Церкви до народа. Ведь мы должны, по слову апостола Петра, быть готовы всякому, требующему у нас отчета в нашем уповании, «дать ответ с кротостью и благоговением» (1 Пет. 3. 15).

Поэтому наши взаимоотношения со светскими средствами массовой информации должны быть продуманными. Полагаю также, что в разрабатываемой концепции следует детально изложить и порядок действий представителей Церкви при конфликтах со СМИ. Это происходит в случае хуления имени Божия, иных проявлений кощунства, систематического сознательного искажения информации о церковной жизни, заведомой клеветы на Церковь и ее служителей. В случае возникновения таких конфликтов высшее церковное священноначалие (в случае если речь идет о центральных СМИ) или епархиальный Преосвященный (в ситуации с региональными и местными СМИ) могут по соответствующем предупреждении и после как минимум одной попытки вступить в переговоры предпринять следующие действия: прекратить взаимоотношения с соответствующим СМИ или журналистом; обратиться к органам государственной власти для разрешения конфликта; предать каноническим прещениям виновных в греховных деяниях, если они являются православными христианами. Вышеперечисленные действия должны быть документально зафиксированы, известны пастве и широким слоям общества.

— Должна ли Православная Церковь вмешиваться в систему светского образования?

— Церковь не может вмешиваться в систему современного светского образования, тем более мы не имеем права диктовать свои условия тем, для кого церковная жизнь не является частью их личной жизни. Но Русская Православная Церковь может и должна сотрудничать со светскими учебными заведениями. Мы готовы относиться к светской школе с уважением. Но рабочая группа сочла недопустимой намеренную дехристианизацию системы образования, навязывание учащимся антирелигиозных и антихристианских идей, утверждение монополии материализма и рационалистического взгляда на мир. Надо ясно сказать о необходимости устранения атеистических пережитков в государственных учебных программах, необходимо предупредить общество об опасности нехристианских и антихристианских тенденций в системе государственного образования, а также проникновения в нее оккультных и неоязыческих влияний. Мы имеем на это право как граждане своей страны.

Светская школа может предоставить человеку убежище от натиска псевдокультуры, пронизывающей современную цивилизацию. В этом вопросе у школы, построенной на традициях классической культуры, и у Церкви есть общая задача: разъяснять людям опасность растворения человека в мире массовой культуры, нередко разрушительно действующей на личность. Как Церковь, так и наука, школа, классическая культура призывают людей вновь и вновь обращаться к традиции, чтобы приобщаться к опыту прежних поколений, полагая его в основу духовно-нравственного формирования современного человека.

— Допустимы ли для православных христиан занятия спортом?

— Церковь никогда не придавала первостепенного значения фактору физического развития человека. Очевидно, что врожденные или приобретенные физические недостатки ни в коей мере не могут являться препятствиями в деле спасения. И потому, на наш взгляд, интересы физического развития индивидуума не должны становиться самоцелью, концентрирующей на себе все интересы и устремления личности. В то же время физическое здоровье является великим даром Божиим, и небрежение этим даром, как и любым другим, есть грех, лишающий человека способности плодотворно трудиться на благо Церкви и общества. В связи с этим Церковь с пониманием относится к занятиям физической культурой в целях гармонического совершенствования личности. К сожалению, в современном мире появилась опасная тенденция — тотальная коммерциализация спорта, превращение его в инструмент получения прибылей, подразумевающий безжалостную эксплуатацию физических возможностей человека. В результате многие спортсмены уходят из спорта инвалидами. Подобное положение вещей никак не может быть одобрено Церковью. Таким образом, правильное отношение к физкультуре и спорту входит составной частью в общую задачу помощи людям в выработке и расстановке истинных жизненных приоритетов.

“Независимая Газета”
Интервью подготовил Максим Шевченко