Интервью Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II  газете «De WELT am SONNTAG», опубликованное 27 декабря 1998 года

Какую роль сейчас, после годов перелома, играет Русская Православная Церковь?

Миссия Церкви всегда остается неизменной. Господь Сам предначертал ее, сказав: “Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам”. Продолжая эти слова, Христос — Глава Церкви — обещал сопутствовать данной миссии: “И се, Я с вами во все дни до скончания века. Аминь” (Мф. 28. 19-20). Только чудесной и всесильной помощью Божией можно объяснить то, что наша Церковь выстояла в годы тяжелейших гонений и неуклонно возрождается в нынешнее отнюдь не легкое время.

Посреди разочарования и духовной опустошенности, посреди экономических, политических и социальных неурядиц миллионы обретают дорогу к Богу, находят полноту и осмысленность бытия в последовании Христу. Это ли не чудо, это ли не знак водительства Господня? Когда вокруг скудость и разрушение, люди несут последнюю копейку на строительство или реставрацию поруганных в прошлом храмов. Это ли не основание для надежды на лучшее будущее? Убежден, что Православие остается и навеки пребудет мистической скрепой бытия русского народа, его духовным стержнем. Не утратить, но укрепить его — задача Церкви в контексте общественного строительства.

Насколько глубокими и живыми являются корни веры после долгого молчания во время коммунизма?

Конечно, семьдесят лет тотального насаждения атеизма — срок немалый. За это время практически полностью сменились три поколения, а значит — утратилась живая преемственность религиозного воспитания в большинстве семей. Нельзя сказать, чтобы Церковь совсем уж молчала. Были открыты храмы, старшее поколение жителей страны долго оставалось верующим, многие пастыри и миряне самоотверженно, вопреки репрессиям и ограничениям, передавали навыки благочестия и основы богословских знаний от поколения к поколению. Свидетельствовала о Христе и великая русская культура — литература, зодчество, иконопись, музыка, которую атеисты при всем желании не смогли обезбожить.

Однако большинство людей к моменту падения прежней государственной идеологии оказалось отторгнутым от Церкви: ведь открыто принадлежать к ней было небезопасно с точки зрения положения в обществе. К тому же тоталитарная система пыталась проникнуть в самую душу человека, подменить собой не только внешние формы религиозности, но и пастырскую практику Церкви. Семья, личная жизнь, взаимоотношения детей и родителей, нравственные убеждения человека, его культурные предпочтения — все это испытывало активное влияние правящей партии и государственных структур. Неудивительно, что с началом 90-х годов в духовной, нравственной сфере образовался ужасающий вакуум, который немедленно попытались заполнить разного рода экзотические секты, зарубежные лжемиссионеры, оккультисты, “целители”, пропаганда культа наживы, а зачастую попросту криминальная и порочная стихия.

Но с конца 80-х годов началось и возрождение Православной Церкви, других традиционных для России религиозных общин. Десятки и даже сотни людей приходили креститься каждое воскресенье в городские храмы. Лекции, выступления православных священнослужителей собирали множество слушателей. Сейчас первоначальный взрыв внешнего интереса к религии несколько ослаб, но духовное возрождение развивается более вглубь, нежели вширь. Появляется все больше серьезных православных учебных заведений, издаются сотни наименований церковной литературы, большой поток периодики, радио- и телепрограммы, аудио- и видеоматериалы. Присутствие нашей Церкви — как через ее официальные учреждения, так и через инициативы мирян — в русскоязычном Интернете становится одним из самых внушительных. Все это постепенно восполняет семидесятилетний провал в традиции воцерковления моих соотечественников, в преемстве русской христианской мысли и культуры.

Что Вы могли бы посоветовать молодому человеку, обращающемуся к Вам с вопросом: как мне найти веру?

Думаю, надо просто со всей серьезностью отнестись к собственной жизни — не только нынешней, но и будущей, вечной. Человеку, да и не только молодому, свойственно бегство от размышлений о смысле бытия, ведь если начинаешь по-настоящему оценивать свои поступки, думать о том, ради чего существуешь, то неизбежно приходишь к “некомфортабельным” выводам. Видишь, что многие привычные цели призрачны, да и само житейское понятие блага зачастую обманчиво. Видишь, что любой грех, даже приносящий славу, власть, деньги, удовольствие — в конечном итоге для тебя разрушителен. Видишь, что, как бы ты ни был удачлив и силен, без Бога по большому счету ничего не можешь. В древней Псалтири читаем: “Как юноше содержать в чистоте путь свой? Хранением себя по слову Твоему” (Пс. 118. 9). Молодому человеку стоит больше доверять голосу Божию и голосу опыта предшествующих поколений. Русская пословица гласит, что глупец учится на своих ошибках, умный — на чужих. Я нечасто видел, чтобы люди следовали этой мудрости, но отчего не вспомнить ее, когда решаешь, как поступить?

Какие новые опасности грозят Церкви в современную промышленную эпоху? Как им противостоять?

Бесспорно, развитие материального производства, а также сопутствующая ему идеология верховенства экономической выгоды и потребления бросили вызов нематериалистическим идеалам. Однако глобальный кризис потребительского общества, порождающего неравенство, бездуховность, экологические бедствия, — кризис, все более осознающийся человечеством, — как мне кажется, вновь дает надежду на то, что духовное измерение станет постепенно занимать все большее место в жизни людей.

Другое дело, что появление новых достижений науки и техники может усугубить этот кризис, сгладив его самые грубые последствия, но одновременно лишив эффективности традиционные методы хозяйствования. Многие страны, причем отнюдь не только “слаборазвитые”, сегодня не готовы к замене тяжелой индустрии наукоемкими, информационно насыщенными технологиями. Если же учесть, что неуклонно растущее количество прибыли сегодня извлекается не из сферы производства, а из области “виртуальной” торговли и финансовых спекуляций, — можно предсказать кризис многих национальных экономик, ныне весьма эффективных. Радикальное вторжение науки в основы Божия творения — клонирование, генная инженерия, попытки создания полулюдей-полуроботов — может привести к глобальному распаду привычного самопонимания человека и общества. Избежать этого возможно только путем постоянной поверки использования научных и технологических достижений нравственным чувством, заботой о гармонии человека и окружающего мира, о жизни будущих поколений. К этому постоянно призывает Церковь.

Как Вы считаете, будет ли отличаться развитие Запада и Востока?

Мир становится более тесным, более взаимозависимым. Поэтому, конечно, разница между культурой и мироощущением Востока и Запада, Севера и Юга постепенно смягчается. Мне, однако, не хотелось бы, чтобы этот процесс становился односторонней культурно-политической экспансией Запада на Восток, Севера на Юг. Народы должны не просто сохранять свою самобытность — XXI век необходимо сделать веком их взаимного обогащения, обоюдного влияния, веком сосуществования и соработничества культур, каждая из которых имеет уникальную ценность и нуждается не только в защите от подавления, но и в раскрытии перед лицом окружающего мира.

Может ли дать Восток Западу новые побуждения к религиозности?

Надеюсь, да. Еще в 70-е годы прошлого века русский литератор Федор Достоевский, оценивая тогдашнюю морально-политическую ситуацию в Европе, писал: “Единственно возможное разрешение вопроса, и именно русское, и не только для русских, но и для всего человечества, — есть постановка вопроса нравственная, то есть христианская”. Полагаю, что и сегодня идеалы, свойственные православной русской культуре, — верховенство духовного над плотским, приоритет соборного начала над личным, отношение к труду более не по его результату, а по его нравственной оправданности, аскетическое самоограничение, жертвенность, смиренномудрие, понимание ограниченности земного богатства и самой земной жизни — могут быть и будут востребованы современным миром. Убежден: забвение этих идеалов, коренящихся в неискаженном понимании Евангелия, приводит человечество к духовным, а затем и экономико-экологическим катастрофам.

В России монашеская культура всегда имели сильное влияние на окружающих. Каким образом она оживает?

Возрождение монастырей и монашеской жизни происходит в нашей Церкви очень активными темпами. Десять лет назад у нас не было и двадцати иноческих обителей — огромное их большинство закрыли богоборческие власти, выселив монахинь и монахов, которые затем по большей части были отправлены в ссылки, тюрьмы, лагеря, а то и просто расстреляны без суда и следствия. Сегодня во всей Русской Православной Церкви, то есть не только в России, но и в других странах, в первую очередь входящих в Содружество Независимых Государств, — более 450 мужских и женских монастырей, число которых постоянно растет. Немало обителей возникло в местах, где раньше не было монашеской жизни. Господь призывает множество христиан, включая молодых, к иноческому служению: каждый год сотни новых насельников пополняют наши обители.

Монастыри осуществляют широкое благотворительное и социальное служение: кормят нищих и бездомных, опекают болящих, дают работу лишившимся ее в последние годы. Как и в былые времена, иноческие обители являются центрами православной культуры: в них действуют богословские, иконописные, певческие школы, ведется масштабная издательская деятельность, возрождаются традиции хозяйствования, ремесел. Но главным содержанием монастырской жизни, традиционно оказывающим глубокое влияние на мирян, остается подвиг уединенной молитвы за мир, за ближних и дальних, а также пастырское, духовническое делание. Не случайно десятки тысяч благочестивых православных христиан ежегодно совершают паломничества в монастыри, чтобы помолиться у древних святынь, получить духовное назидание, исповедоваться и причаститься, окунуться в богатейшую историю своей цивилизации.

Какое значение, по Вашему мнению, имеет молитва в жизни современного человека?

Молитва — это окно, открытое в Небо. Если человек молится, Господь всегда его слышит, и каждый, кто молитвенно прибегал к Богу, знает, что молитва — отнюдь не монолог. Тем же, кто далек от молитвенной практики, отвергает ее, объяснить смысл молитвы почти невозможно, пока не откроет Сам Господь. Так было всегда, и нынешнее время в этом отношении вряд ли сильно отличается от предыдущих.

Какова у современного человека возможность вновь найти путь к Богу?

Думается, обретение пути к Богу не в решающей степени зависит от количества знаний, от развития науки и общественных процессов. Скорее на него влияет духовное состояние общества. История знает немало периодов массового богоотступничества, религиозной теплохладности, которые затем вновь сменялись оживлением веры и духовных исканий. “Се, стою у двери и стучу” (Откр. 3. 20) — эти слова Христос обратил к людям всех веков, народов, поколений. Главное, чтобы мы желали принять Божию помощь, были открыты к познанию и исполнению Его благой воли. Митрополит Московский Филарет (Дроздов), выдающийся русский иерарх XIX столетия, недавно причисленный Русской Церковью к лику святых, писал: “Где мне, скажешь, искать Господа? Как приближаться и прикасаться к Нему? Ищи Его мыслью — на небесах, любовью — в сердце, благоговением — в храме, везде ищи Его — делами, для Него предприемлемыми и совершаемыми”.

Должна ли Церковь сегодня в большей степени обращаться к социальным вопросам?

Внимание к состоянию общества, к происходящим в нем процессам всегда было свойственно Церкви, ведь от этих процессов во многом зависит духовная жизнь человеческой личности. Другое дело, что в Русском Православии, в отличие, например, от католицизма, церковный взгляд на государственную, общественную, политическую жизнь традиционно не был излишне детерминирован и кодифицирован, сохранял некоторую дистанцию от сиюминутных тенденций. Пастырская практика, суждения Священноначалия по социальным вопросам традиционно допускали и доныне допускают достаточно широкую свободу мирян в выборе политических убеждений, государственных решений и общественно значимых поступков. Любой государственный строй, любая политическая доктрина, любой экономический уклад, если только они не ведут неизбежно к преступным или аморальным действиям, могут быть наполнены христианским смыслом и нравственно преображены. Именно поэтому наша Церковь не склонна к выработке политических рецептов или к вмешательству в деятельность государства, но предпочитает нравственное влияние на носителей самых различных общественных убеждений. Впрочем, в условиях нынешнего политического динамизма Русская Православная Церковь начала работу по систематизации своего взгляда на церковно-государственные отношения и проблемы современного общества в целом.

В какой мере Церковь может вмешиваться в политику? И что Вы думаете о политическом развитии в России?

К сожалению, политический процесс в нашей стране до сих пор характеризуется нетерпимостью, радикальным стремлением подавить оппонентов, добиться безраздельного господства во властных институтах, в экономической и информационной сферах. Не случайно за последние годы Россия пережила несколько тяжелейших гражданских противостояний. Церковь неоднократно, особенно в наиболее кризисные моменты, призывала политиков к миру, справедливости и согласию, которое в условиях чрезвычайно расколотого общества, переживающего тяжелейшие экономические и социальные трудности, является единственной альтернативой вражде и бесконечным столкновениям. Тем не менее, у лидеров российского общества есть потенциал готовности к диалогу и взаимодействию ради будущего страны и народа. Будет ли данный потенциал реализован — покажет время, могущее принести нам и новые испытания.

Стремясь упрочить гражданский мир и призывая к этому государственных мужей, Церковь делает все, чтобы не дать вовлечь себя в политическую борьбу. Мы запретили священнослужителям выдвигать свои кандидатуры на выборах любых уровней, вступать в политические партии и другие подобные организации, вести в приходах предвыборную агитацию. Не устану повторять, что Православная Церковь — не за “красных” и не за “белых”, не за “левых” и не за “правых”, не за “консерваторов” и не за “либералов”. Она — за всех и для всех, “чтобы спасти по крайней мере некоторых” (1 Кор. 9. 22).

Чтобы оживлять интерес молодых людей к церковной жизни, некоторые христианские общины прибегают к необычным средствам. Они, например, организуют концерты рок-музыки внутри церквей. Нужна ли реклама проповеди Христа?

Церкви не стоит отвергать поиски молодежью новых форм искусства и самовыражения, даже весьма непривычных для старших поколений. Если молодые люди хотят говорить о Боге своим языком — не надо заграждать их уста. Например, у нас в Москве не первый год проходят концерты нетрадиционной молодежной христианской музыки, организуемые при участии Всецерковного православного молодежного движения. Однако православный храм — место совершенно особое, место благоговейного и смиренного богопочитания. Здесь неуместны не только рок-концерты, но практически любые небогослужебные мероприятия. Литургическая и внехрамовая культуры всегда сосуществовали в древних христианских общинах, но почти никогда не смешивались. Превращение же проповеди и тем более богослужения в рекламную акцию свидетельствует об отсутствии настоящей духовной жизни, которая сама по себе, безо всякой рекламы, притягивает людей. Не случайно к святым отшельникам стекались в поисках совета и утешения тысячи паломников, а театральное, навязчивое выхолощенное “христианство” в красивой обертке, но без внутреннего содержания — одними отвергается, у других же вызывает снисходительную иронию. Путь к Богу — не развлечение, а труд; но труд, дарующий радость.

Кажется, что русская интеллигенция — писатели, драматурги, композиторы — потеряли свою традиционно ведущую роль в стране. Будет ли Церковь занимать это место? В состоянии ли она принять на себя эту задачу?

Вы можете удивиться, но мне всегда казалось, что причина небывалой популярности творческой интеллигенции в послевоенном Советском Союзе, особенно в последние десятилетия его существования, была именно в том, что Церковь была вытеснена богоборцами из центра народной жизни. Социально ориентированную проповедь на актуальные темы власти подавляли в корне. А литераторы, художники, актеры, музыканты, многие из которых либо сами были людьми верующими, либо использовали в своем творчестве религиозные мотивы или просто апеллировали к нравственности, к высшим ценностям, — становились в своем творчестве силой, духовно противостоявшей казенной идеологии. В то же время за приход в храм могли уволить, исключить из партии и так далее, а театр или концертный зал был местом “легальным”. Многие открыли для себя Бога именно благодаря произведениям культуры 60-х — 80-х годов. Но подобный опосредованный путь к вере не мог стать всеобщим и стабильным.

С падением тоталитарной системы и снятием духовной цензуры появились безбрежные возможности для культурного самовыражения. В то же время в массовом потоке нового творчества естественно появилось много откровенного мусора для легкого развлекательного потребления, не требующего умственного напряжения. И очень важно, что адаптирование людей к очень трудным условиям перелома в социально-экономической сфере стало требовать непривычного напряжения, при котором мало сил остается на культурную сторону жизни. Конечно, людям творчества, предъявляющим к себе и плодам своего труда высокие нравственные, художественные и гражданские требования, больно переживать такое положение дел, и Церковь не только не стремится с ними конкурировать, но, где можно, старается духовно поддержать.

Какое воздействие оказывает на Церковь напряженное экономическое положение страны?

Большинство нашей паствы — люди, принадлежащие к беднейшим, социально незащищенным слоям населения. В период кризиса в храмы приходит особенно много больных, немощных, одиноких, бездомных людей. Чем можем, стараемся помогать. Но, конечно, собственных сил для оказания благотворительной помощи у Церкви немного. Поэтому Священноначалие постоянно напоминает власть имущим, другим активным и влиятельным слоям общества о необходимости делать все для прекращения людских страданий. А сегодня эти страдания многократно усугубились. Не только пенсионеры и инвалиды, но и многие работающие люди — учителя, медицинские работники, военнослужащие, научная и творческая интеллигенция, значительная часть рабочих и земледельцев — оказались за чертой бедности, на пороге крайней нищеты. Многим по нескольку месяцев не выплачивается зарплата, социальные пособия. Конечно, люди в России терпеливы. Но если власть, предприниматели, руководители производств не смогут консолидироваться для преодоления нынешних бед, доверие народа к любой власти пропадет и может наступить хаос.

Что Вы думаете о растущем исламском фундаментализме и о буме буддизма?

В России многие века живут последователи ислама, иудаизма, буддизма. Мусульманская община насчитывает миллионы людей, и есть регионы, где мусульмане или буддисты преобладают. Наша Церковь поддерживает с духовными лидерами традиционных нехристианских религий самые добрые отношения, взаимодействует с ними в общественно значимых делах, возвышает голос против попыток демонизировать приверженцев какой-либо из этих религий, что иногда делается политиками и средствами массовой информации. Конечно, в любой религии, не исключая христианства, есть свои экстремисты, которые, на мой взгляд, должны подвергаться общественной изоляции. Недопустимо разжигание религиозной вражды, злоупотребление чувствами верующих для радикализации межэтнических и гражданских конфликтов. Православная Церковь не может согласиться и с прозелитизмом, то есть переманиванием в другие религии и конфессии людей, крещенных в Православии или связанных с ним историческими духовными корнями. К сожалению, такие случаи бывают, особенно среди так называемых необуддистов. Но в целом межрелигиозные отношения в России я бы назвал достаточно мирными, наполненными стремлением к сотрудничеству на общее благо.

Мы живем во время глобализации. Как Вы считаете, будет у нас однажды “глобальная религия” или, наоборот, растет значение традиционных церквей?

Надеюсь, что глобализация не приведет к унификации, но даст возможность раскрыться духовным традициям народов. Усиливающийся информационный обмен, растущие возможности для распространения знаний, для ознакомления миллионов людей с духовным наследием позволит любой религиозной культуре, имеющей что сказать миру, сделать это. Попытки привить всему населению планеты некую единую искусственную религию, некую “универсальную” культуру неизбежно встретят сопротивление. Право на сохранение лица имеет не только отдельный человек, но и народы и социальные группы.